Лёссальвхейм расположен близко к кроне ясеня, оттого здесь все, что сотворяется, красиво и упорядоченно. Время, когда Дерево Игга гибло под ударами Последней битвы, этот мир переживал тяжело, но разрушившиеся твердыни остались стоять, заповедные леса пережили холод, а со временем выжившие альвы стали заселять долины и побережья.
Очень мало их осталось – светлого пламени миров, как поэтично прозвали альвов асы. Их сущность, их мудрость была скорее холодна и бесстрастна, они всегда знали место равновесию и редко поддавались чувствам, а значит, и любили, продолжали свой род – редко.
К людям и другим созданиям Ясеня светлые альвы безразлично-доброжелательны.
Не смотря на опустошение, принесенное на эти земли, среди альвов так и осталось разделение на высших и низших. И именно низшие были теми, кто больше всего контактировал с людьми, являлся им в Мидгарде, а иногда даже жил там, среди людей.
У альвов сохранилась память о местах, где магия в их мире была сильна. Но не знали они теперь, как именно использовать свои преимущества. А оттого поставили себе целью совершенствовать свои магические знания. И добивались этого, исходя из своей, альвийской, морали.

Западный мир Иггдрасиля разительно отличался от правильного Лессальвхейма, суетливого Мидгарда, мрачного Свартальвхейма или властного Муспелльхейма.
Ванахейм называли еще Миром Крыльев, миром ветра, миром свободы. Это было странно, потому что более пристало называть бы его миром золота, урожая, вольных нравов и вина.

Ваны преимущественно оставались нейтральными. Воплощенные стихии, они рождались в соответствии со своими правилами, жили больше магией, энергией древа, чем материальными благами, любили волшебствовать и проводить время в неге и раздолье.
Духи делились на несколько каст – ваны земли, воды, огня или воздуха, реже рождались те, кто воплощал в себе сущность удачи, вдохновения, богатства. А также похоти, жадности, лжи и властолюбия.
Населенные территории Мира Крыльев, что лежали у самого Великого барьера, разделяла большая река Таналии, вдоль которой расселились ваны.
Сами духи, если и обрастали имуществом, то не объединялись в города, городища и селения. Каждый желал построить себе подворье, эдакое раскинувшееся вольготно угодье, в котором поселялись не только хозяева, но и мелкие духи, ухаживающие за хозяйством.
Впрочем, несколько городов все же имелось. Столица именуемая Ард-Илей, город у самого большого озера Ванахейма – Ванадев, а еще град Эйвин на правобережье у барьера.
Иногда ваны вспоминали еще и про странный, заброшенный Сольте у северного океана. Но говорить о нем не любили, и не ходили туда, избегая.

Были и те, кто правил в мире. Кроме избираемого раз в полусотню лет совета, право решать судьбу Ванахейма имел только один избранный род. Требования к роду предъявлялись особые. В нем должны были родиться близнецы – девочка и мальчик, и обязательно живыми должны были оставаться их родители.
Духи считали, что пока мать и отец заняты делами насущными, дети их отвечают перед Древом за благосостояние мира. Знают каждый уголок, чуют, что творится и в горах, и в долах. Договариваются с землей, чтобы дарила свою любовь и выслушивают жалобы своего народа.
В общем – служат, как и дОлжно тому быть.
Самым странным в Ванахейме, было то, что система работала.

В Нифльхейме течет один из самых необычных источников всей оси Древа - Гергельмир, Кипящий котел, из которого изливаются 9 потоков. Эти потоки носят имя Эливагар, и ходят легенды, что один из них течет прямиком в Хельхейм, а сам Гергельмир питают потоки воды из Асгарда.
Нифльхейм до Рагнарека был негостеприимным миром, который обжили разнообразные твари, форм весьма устрашающих, как и полагается тем, кто живет ближе к корням древа, в силе неупорядоченной. Здесь же обитали инеистые великаны.

После Гибели богов, в Час Хлада и Голода, в Мидгарде расплодились живые мертвецы - в курганах да в могилах их стало немало, а потом они
вышли на поверхность, не нуждавшиеся ни в солнце, ни в тепле.
Для Срединного Мира это были тяжелые времена. Пока не проглянуло солнце сквозь, казалось бы, вечную зимнюю хмарь, и миитам не пришлось спуститься в Нифльхейм.
Вслед за миитами, вампирами, назвавшими свой народ по имени первого подобного существа, пришли вайты (вэттэ), злые духи, изгнанные из Ванахейма.
Эти две расы не могли ужиться, и вскоре грянула война за Гергельмир, битва между вайтами, миитами, и исконными жителями Нифльхейма - инеистыми великанами.
В этой битве победили дети Миит, они захватили магический источник, и в течении столетий пользовались его силами не только для создания армий или охот в Мидгарде, но и для совершенствования собственной расы.
Постепенно они стали многочисленны и уже отличались от людей больше, чем польностью.
Белокожие, высокие, быстрые, миит научились принимать пищу, но все так же постоянно нуждались в крови. Крови, поставляемой из лесов Нифльхейма, вместе с мясом животных и птиц. Эта кровь придавала им сил, но важнее всего, как и раньше, оставалась кровь живых - людей, альвов, ванов. Витальность, содержащаяся в живых созданиях, сотворенных упорядоченными силами, а не хаотическими, как в Нифльхеле, все еще была для них безмерно притягательна.
Также эта раса, как и все животные Нифля, могла чувствовать тепло живого, не рожденного в Нифльхейме. Так опознавались "чужие" вайты, люди, альвы, ваны, муспелль, йотуны. Обитателей Свартальвхейма, инеистых великанов, троллей, гоблинов и прочую нечисть мииты либо не опознавали, либо принимали в свое общество, как низших.
И также агрессивные миит все свое существование стремились расширить владения до Мидгарда и дальше, заботясь также и о проблеме солнца, прикосновение которого для них было неприятным и не способствующим долгой жизни.

Меньше всего было историй и знаний, а также преданий о Муспелльхейме, огненном мире. Туда почти никогда не попадали путешественники, и еще реже можно было увидеть в мирах самих огненных духов, детей Муспелль.
Но, хоть о нем не было написано множества свитков, а обыкновенный альв, ван или человек даже не помнил о его существовании, мир был обитаем. Очень жив, необычен и деятелен.
Начать стоит с того, что Муспелль был действительно огненным. Это был мир, состоящий из первородного пламени, от искры которого в капле воды Гергельмира зажглась первая жизнь.
Это был мир, рождавший иэ пламенного эфира все - от тверди до растений и животных. Ближе к Барьеру, сохранившейся тропе в иные миры, Муспелльхейм становился более похож на соседние миры, и если бы кто-то путешествовал здесь, то смог бы распознать остывшие лавовые поля и пещеры, горы и лавовые озера, вулканы, освещающее небо красным, неугасимым мерцанием.
В Муспелльхейме не было дня или ночи. Не было здесь и смены сезонов, "погода" зависела от вулканов и от подземных источников лавы. А еще она зависела от Моря огня. Которое на самом деле было просто хаотическим оранжевым пространством в конце упорядочного Муспелльхейма.

И надо же было так, что истинным именем Хель была совсем не "Обитель смерти", и даже не "Владения страшной Хель". И ничто из того, как именовали последний мир обитатели других, горних.
О Хельхейме говорили своими, особыми кеннингами. Его называли "Корень", "Тьма" или "Дно".
Но самым правильным здесь было бы говорить "Начало". Потому как именно началом и был этот странный, темный пласт реальности без солнца и без месяца, без звезд даже. Просто многие, очень многие забывали, что Ясень Иггдрасиль начинал свой рост именно отсюда.
И только тот, кто постиг сущность сил, течений, сформировавших Древо, вдруг с откровенным ужасом осознавал: не смотря на всеобщую уверенность, что истинная сила сокрыта в Кроне Ясеня, (и потому асы так могущественны) настоящее могущество лежало здесь.
Это была необузданная, темная, беспорядочная сила, называемая Неблагим или Нижним течением. И только будучи упорядоченной самим Древом, пройдя через его ствол, ветви и листья, она превращалась в Благой поток. И отдавалась мирам горним. Тот, кто мог овладеть ими обоими, становился непревзойденным в могуществе.
Впрочем, вернемся к Хельхейму.
Не менее пугающим, чем темная сила Хельхейма, было и ее воплощение. Расположенный ниже Нифльхейма, Хель поистине огромен. Он тянется из бесконечности в бесконечность, темный, холодный мир без солнца. Здесь есть твердь, по которой можно двигаться и есть даже растительность. Но твердь словно клубится вокруг ног путника, она непостоянна и изменчива, меняется и трансформируется, словно сам хаос сотрясает ее своими волнами, заставляя распадаться и собираться в уже новые образы.
Хель странен. Странен потому, что не смотря на его эфемерность, он реален. Восемь ворот ведет в Хель, и это врата, сквозь которые приходят в этот мир духи умерших из каждого из упорядоченных миров.
Цитадель же самой Хель, дочери Локи и богини, оставшейся в живых, всегда видна на горизонте белой точкой, словно бы прочерчивающей изменчивое серо-черное небо. Эту цитадель оббегает кругом темная, маслянистая река забвения - Гьйоль, а единственный переброшенный через нее мост из связанных меж собой стволов калины густо утыкан черепами со светящимися глазницами.
Мост охраняет великанша Модгудд и про него сохранилась старая, древняя легенда про Калинов мост.
Говорят, раньше, очень давно, равнина вокруг чертога Хель носила имя Гнипахеллир и охранял ее гигантский пес Гарм. А в горах, в которые упирались Гнипахеллир, был заточен Фенрир-волк, один из мертвых темных богов.
Но сегодня уже нет этих гор, а только осыпи каменные, а сама богиня Хель - высокая и страшная - не любит вспоминать те времена.