м.: каст +1

- На прикосновение Хаул обернулся иот неожиданности даже положил свою руку на кисть альфийке - ее словно не было. Взгляд проходил мимо и не задерживался, в памяти не оставалось ничего о ней, со зрением что-то происходило, и ярл закрыл глаза, стремясь развеять наваждение. - Я не вижу тебя, Лесная Кошка. А знаешь, тебе кеннинг этот кажется действительно подходит.
Он снова обернулся к дому и подобрал пригоршню камешков и каких-то клубней земли и стал бросать их прямо перед шестами. Бросил три, в разные стороны и только потом понял, что пятна красноватого света по земле быстро двигаются к тому месту, где падал камень, находят его и останавливаются. Эти штуки на шестах задвигались, а Хаул продолжал, надеясь выявить место, до которого красные лучи не дотягиваются, и где можно подобраться поближе к дому.
- Что бы ни случилось, не выдавай своего присутствия, хорошо? - попросил и снова бросил пригоршню мелких кусочков земли.
- Кто здесь? Кто здесь есть? Выходи.
Они и не заметили, как на порог вышла женщина, кутаясь в шаль от холода. Ее голос заставил ярла вздрогнуть, и он поднялся во весь рост, поняв, что скрываться нет смысла.
- Путник. Всего лишь путник, нуждающийся в крове. Меня зовут Ялид. Я из вольных.
Тайрен рассказывал, что вольными зовутся существа, живущие поодиночке в Нифле, не подчиняющиеся городам, но и не безмозглые, как большинство тварей. То, что у местной обитательницы был дом, да еще и с артефактами, говорило о том, что мыслить она умеет.
- Ну заходи, Ялид из вольных. - проговорила женщина, открывая дверь. - Не бойся, мои наблюдатели не тронут...Пока я приглашаю, вход свободен.
Хаул бросил на нее внимательный взгляд и сделал незаметный жест "пойдем", надеясь, что Диса его рассмотрит. Быстро - только острый взгляд на "наблюдателей" бросив, вошел в дом, чуть дольше продержав дверь приоткрытой. Дом не был большим. Но был типичным ведьминским.

офф:каст

А была только белесая завеса, которая спутала и мысли, и реальность и застигла все, закрыв собою и обязательность выживания, и отчаянное, но очень старательно спрятанное желание найти Тайрена. Пусть без дружины, пусть в мире, знакомом только по наслышке, пусть даже с девушкой, которую отчаянно не стоило в это ввязывать.
Не стало ничего, и Хаул, столь долго пробывший собранным, словно бесчувственным и совершенно безразличным к людям, с удивлением понял, как неожиданно и беспричинно стало вдруг легко.
"Ни Улы, ни Альрика, ни Хемне... Не надо больше выживать. Нет необходимости бороться. Нет цели, потому, что вокруг бело, и это как-то неожиданно приятно. Странно, почему стало легче? И странно, кто все те, чьи имена только что пронеслись в голове? Только какой-то голос беспокоит. Голос, далекий, словно надо идти куда-то и острая короткая боль".

Он не мог прийти в себя и тем более не мог видеть и слышать. А если б мог, то услышал бы, как скрипят тяжело половицы внутри дома, какой тяжелой вдруг стала поступь ведьмы Хейд, она приближалась, возвращалась в комнату, и совсем уже не была той, которую встретили они с самого начала. Ее человеческая форма менялась и текла, словно краска в воде растворялась, а на месте женщины, несущей в руках шест с черепом да черный меч, появилось что-то странное, больше похожее на великана - эта новая Хейд доставала макушкой до потолка, еле проходила в дверной проем, и так безразмерно широкий, и была бледна кожей - там, где эта кожа осталась. А где ее не было - черным зияла обожженная плоть, и ее было намного больше, чем живой кожи, даже часть головы была обожжена. Глаза на лице у нее горели живо и ярко.
- Вот, нашла тебе задачку... Пойдешь мне линдворма поймаешь. Одного. Да притащищь. Слышишь меня, хлипкий...А, ты же спишь. Просыпайся. На охоту пойдешь.
Она бросила перед Хаулом на пол череп, палицу и меч, а сама полезла за печь и стала там что-то выискивать.