Любовью большой к поэзии отличается Мидгард, да и в остальных мирах любят стихослагателей и привечают.
В одной старой легенде, в которой уже и не скажешь, где правда, где ложь, рассказывается, откуда приходит дар поэтический. Якобы они испили волшебного «мёда поэзии», изготовленного из меда и крови человека, созданного двумя племенами – асами и ванами. Но для чего создали тот «мёд поэзии» и кто это сделал, и жило ли второе племя рядом с ванами указанное – неизвестно, да и правды в этом сказании я вижу мало.
Есть и другие рассказы, которые больше на правду похожи, а есть и те, из которых мы ясно видим, что и откуда пошло и началось.
По стихам и песням, что сохранились до наших дней, можно увидеть, сколь примитивны и вместе с тем сложны были поэтические творения. Слишком привязанные к догмам стихосложения и вместе с тем привязанные к реальности, они в себе магии большей частью не таили либо несли в себе заряд столь слабый, невыраженный, что и упоминать о нем не стоило бы. Лишь у самых талантливых сил хватало хоть как то своими стихами повлиять на мир окружающий их.
Много лет прошло с тех пор, и скальды нашли нужную форму, внесли в стихи магию. Но вместе с тем у многих поэтов появилась новая беда – гонясь за интересом слушателей и желая удивить их поболее, стали поэты приукрашать стихи свои порой ужасными и нелепыми выдумками, которые искренних слушателей заставляли верить в глупые сказки. И нынче уже сложно отличить в стихах созданных, где быль, а где небыль, чему можно верить, а чему не стоит.
Немногим удается сплести слова так, что начнется волшебство, для этого нужна особая сила и редко у кого она есть. Но даже и таким особым магам стоит помнить, что как бы не изменялись стихи, нельзя написать ни строфы без созвучий магических, кеннингов образных и хейти разумных.
Мало имен сохранилось из прошлых лет, да и стихи дошли перепетыми и искаженными. И жанры изменения претерпели, осталось лишь три основных, и те отличаются от тех, что в минувшие года писались (сколько я могу судить по тем творениям, что есть в моем собрании).

Драпы – песни восхваления. Такими стихами можно и прославить, и задобрить, и на свою сторону склонить. Тщеславие любого правителя требует присутствия если не скальда, то хотя бы простого сказителя при дворе – для прославления дел его. За славную драпу можно получить целое состояние, коли придется она по вкусу воину. Скупиться пред скальдом обычно не смеют – ибо не только драпы писать он умеет.

За жадность и скупость, да и за другие грехи могут скальды «наградить» и нидой. Раньше ниды лишь расписывали, что плохого сотворил воин или конунг, а ныне они могут и на будущее повлиять, при этом если драпа влияет на светлую энергию потока времени, то нида – на темную и приносит лишь одни беды. Услышать хулу в ниде – большой страх для воина, а потому все они стараются от поэта откупиться и просят воспевать их, а не хулить.

Есть еще и висы. В висах магии меньше, хотя порой и они служат для того, чтобы повлиять на мир – на погоду или удачу. Рассказывают в них о событиях, что прошли или что могут произойти, но в прошлом времени. Как правило, именно висами распевают свои песни скальды, выступающие для увеселения народа.
Поют свои песни поэты без музыки, и большим грехом считается украсть чужую песню.

Славен во всех мирах скальд Зигфард – слыхали о нем и в деревнях, и в городах, и альвы признают силу его, и люди чтят, и даже слух ходит, что и в Нифльхейме его имя славно.
Любой конунг мечтает заполучить его перед походом к себе – одной лишь песней вдохновит сказитель воинов на подвиги, и даже последний трус первым ринется в бой. Одним стихом Зигфард способен посеять уныние во вражеских рядах. Или навести хворь на них. И животные, которые услышат песни Зигфарда, готовы ему служить, хоть бы до этого и в глаза человека не видали. Во всем славен Зигфард, и нет ему равных из ныне живущих скальдов, а о старых вспоминать - толку немного.

Но уж много лет странствует Зигфард по мирам и ищет, а что ищет – неизвестно. Кто говорит –преемника силам своим, что говорит – неведомой силы артефакт, который зрит и прошлое, и в настоящее, и будущее кажет обладателю. Но что бы не искал сказитель, не дается ему это. И отказывается он от самых щедрых посулов княжеских, на службу не идет ни к кому, и песен ни для кого не слагает. Бродит, хмур и оборван, по мирам, и редко кто в нем признает могучего скальда, который словами своими способен бурю начать…