Мидгардцы тем временем сделали самую важную работу - попрятали трупы в узницы, поснимали ключи с поясов, крикнув Магни, что мол, видимо этими ключами можно узников и освободить, а еще вытерли тряпками трупов кровь где смогли и собрали факелы со стен.

М: каст 2-1+4, 6-5+4, 2-6+4 , 3-2+4.

- Никогда не думал, что это будет так тяжело, но еще больше – что так некрасиво. Не представляете себе даже, сколько усилий мне стоило, чтобы свести вас здесь всех вместе.
Альвку знатного рода, не какую-нибудь, а потомка еще тех, первых альвов, двух живых и легендарных асов, сынов Тора громовержца, одного чистокровного вана, опять же, потомка, да еще и моего дорогого друга Эйлейва Лиса, артефакт великой силы, легендарное Сердце Древа, разделенное на две половинки – человеческую и деревянную.
Даже не представляете себе, сколько раз я чувствовал себя идиотом, то заставляя Императрицу объявлять карнавал во время сбора армий для похода на Мидгард, то заставляя господина Длань отвести от вас свои погони, чтоб ни дай бог не искалечило никого…
Всю ночь пришлось не спать, чтобы оборудовать для вас комнаты в подземелье, раз уж вас понесло под землю, а не к единственному безопасному второму входу, где значительно проще поставить парочку наученных орков, чтобы облегчить вам поход в это подземелье…

Человек, названный Тайреном, и виденный Эйле и Хельгой в замке Мидгарда, тот самый Светлый, а еще и тот самый Белый, вытащил из сумки что-то голубое мелкое и блестящее и кинул Хельге в руки.
- Лови, Эйтри. Там твоя память.
Он засунул руку в мешок и вытащил второй камень, глядя на него задумчиво.
- У такого действия, как я хочу совершить, а собираюсь я забрать всю магическую силу из человеческого тела Сердца и перенести вот в эту фигурку, дерево, очень жуткие и почти невыполнимые условия.
Геомантия, она требует от вас тем больше, чем вы хотите. А хочу я очень многого. Потому и условие было драконовским – чтобы вы все, ван, нифльхеймец Длань, два бога, альвка и дерево, пришли к месту, где свершится волшба, добровольно. И только то, что я умею провидеть будущее, дало мне возможность хоть как-то выполнить условие магии.

На балконе с лучниками что-то упало, и Тайрен Светлый глянул туда, прямо в бледное лицо Длани, стоявшего рядом с воинами.

- Как же я напрыгался! И ведь надо было упросить Императора Нифльхейма отправить свою Эйтри в Мидгард к Эйлейву-деревяшке, успеть украсть благолепного отца-лукодельщика альвийки, подготовить Хаула и – это было сложнее всего – привести двух асов.
Найти вас, дорогие Моди и Магнии было делом почти невозможным. Только то, что вы вызываете особые вихри, возмущения своими поступками, помогло вычислить вас в ткани судьбы. И, конечно, пришлось уничтожить ваш дом, чтобы заставить двигаться. Уничтожить, оставить подсказку, сплести сложнейшую вязь событий в Наидальсейде, для этого даже пришлось соблазнять Сольвейг, и принимать ее в свою дружину, цените, вои!
Еще хуже было с деревяшкой-Эйле, который, как ни крути, оказался центральной фигуркой в моем деле. Только одной Эйтри рядом было мало, надо было действовать и в Радгаре, в столице Марке, изводить Конунга радгарского историями об артефакте, потом руководить погонями и только после, наконец, оказаться в замке, откуда Эйтри, умница моя, открыла для тебя, Эйле, Проход в Нифльхайм.
Одна беда была, по дороге ты успел смотаться. Мне повезло только чуть позже, но об этом я пока рассказывать не стану.
Понимаете ли, говорю я так много оттого, что совершенно не важно, стоите вы на знаке геоманта или нет. То, что вы сюда пришли, уже начало волшебство. Эйлейв, как, чувствуешь? Оно несколько медленное.
А ты, Хаул? Как долго собираешься там стоять? Подходи сюда, мой ярл. Мы ведь вместе с тобой это все придумали.

Белый наконец швырнул другую, блеснувшую голубым, каплю-артефакт в руки Хаула.
- Твоя память, которую ты сам сюда заключил, Синяя Птица.

Пока не поймал в руки голубую игрушку, маленький, крохотный камень, артефакт.
И вдруг, словно плотину прорвало! Словно только что он был бесцветным и пустым ничем, ходячей игрушкой, бесчувственным пнем, пустоголовым идиотом, как когда-то уже выразилась рыжая огненая девушка.

Ярл смотрел и смотрел в свои ладони, а в голове, словно высвечивалось вдруг и то, что они задумали, и то, что именно он нередко придумывал для Тайрена, как сделать замысел возможным. Яркими красками прописались десятки походов - в Наидаль, в окрестные земли, к пророкам и эрилям, дом Тайрена в Оденсе, замок Тайрена в Ванахейме, и то, что он, ярл, знал с самого детства - он ван...ван, подмененный во время Дикого Гона ребенок.
Они планировали этот Нифльхейм... Боги, сколько всего в это было вложено. Действительно годы, хладнокровной борьбы ради цели, важной, опасной, потому, что обманывать приходилось всех. И нифльхеймцев, и мидгардцев, и даже темных альвов.
И он вспомнил, как Тайрен рассказывал про предвидение, как гордился, как радовался, как не спал ночами, стремясь управлять судьбой.
И как он, Хаул, впервые услышал историю о Сердце Древа. Том самом, с которым он провел столько времени рядом, даже не зная, насколько чудесен, уникален, неповторим этот человек.
"Асы...Два бессмертных существа, вот почему ты, даже будучи идиотом чуял в них то, что тебя восхищало".

Хаул взглянул на Моди и Магни, и вдруг ощутил себя, словно раздваивающимся - между тем, кем он был на самом деле - властным, холодным и рассчетливым, и тем, кем он был без памяти.
"А ведь в последние минуты ты больше всего хотел, чтобы у тебя были такие побратимы...Боги, как же оказалось, что это ты...ты и твоя дружина причастна..."

Но стоило лишь одеть серьгу - голубую серьгу-артефакт, как все, чем он был возобладало над личностью без памяти.
Ярл абсолютно холодно взял за руку альвку.
"Не будет никакого нападения на Мидгард. Нифли зря доверяли своему Белому"

- Я уйду только с ней. В осень свадьбу сыграем. И отца ее домой отведешь.

Он шагнул вперед, таща за собой альвийку, кивнув головой альву - мол, иди за мной.

Эйлейв Лис, стоящий далеко, за пять самых широких шагов от Хаула и Тайрена, откинулся на стену, холодный и бледный. Сам он медленно но верно становился все больше похож на труп, а глаза разгорались светом, тем самым, серебряным, словно расплавленного металла туда ливануло. Даже на галлерее сверху было видно теперь, что он не человек, и Длань в замешательстве выпрямился и смотрел на это завороженно, словно мышь на змею.
Потому что этим только метаморфозы не ограничивались. Постепенно свет стал охватывать все тело, тянуться вверх, и фигурка эта пошатнулась, оперлась о стену, а потом сунула руку в карман, обкрутив вокруг кулака цепь.
Металл заискрил на нем, но, видимо, не хватало его свойств на то, чтобы остановить такую магию древа.
И фигурка сделала шаг, а потом второй.
Потому как Эйлейв знал, что пока Тайрен, приколовший когда-то его к дереву, тело это не убьет. Пока что.

Нифльхеймец Длань так и держал руку поднятой, только лишь знаком указывая: "ждать", не давая стрелкам выстрелить, переводя в замешательстве хмурый взгляд то на Тайрена, то на светящееся существо, которое уже ни одной из рас язык назвать не поворачивался.
А потом подал еще один немой сигнал, и половина лучников перевела наконечники стрел на Белого.

- Ни за что не поверю, что он учуял, что Проход сейчас открыт будет. Интересно, успеем? - очень тихо и неслышно ни для кого кроме Хаула с Дисой спросил себя самого Тайрен.
Свет, исходящий от человеческой части артефакта наконец-то загорелся и в руках Тайрена.